Колея коли якоря на абордаж
Затянули в рутины с корягами мрак,
Будто даже с небесными хлябями
В сговор вступив, утопили дождями меня. <Рецидив> —
Не пройдёт ведь и дня, чтоб утихла возня в голове,
Хоть и так весь я в пепле,
Купаюсь в золе как Жалелов — в тенге,
Каждый мыльный брусок приближает к петле.

Одна чехарда — тают года.
День ото дня всё крупней борозда
Начинает казаться уютной и дыра,
Хоть дерьма в ней уже через край <как на дворе в марте>.
Жизнь уместится на перфокарте,
Спокойно ей хватит восьмидесяти байт,
Ведь живёшь по инерции точно, что курица
Без головы, что шагает по улицам.

Лица смешались, сутулясь и скалясь,
Забыв, что такое сочувствие, жалость.
Ты думаешь, будто кому-то да нужен,
Очнись!.. Ты — блюдо на ужин
Любителям суши. Туше прямо в душу.
На шее всё уже игольное ушко от груза ролей
Обязательств, пороков, шаблонов и схем, привычек и вкусов.

И все ипостаси — в рубахе хоть, в рясе —
Сходу сожрут с потрохами и мясом, вплоть
До того как перестанешь быть нужен,
Затем — на форшмак в синяках и контуженным.
Лучше решайся, ближайший же шанс свой
Используй скорей, чтобы с якоря сняться.
Швартовы отдай, выпрыгни за борт,
Оковы, прощайте, я больше не заперт.
Пока!

О-о-о оковы:
Сколько росли, — столько падали снова,
Сколько людей, — столько падали скопом,
От стыда даже ад горит, с богом.

Всё тело в якорях, как у моряка тату,
Попытавшись бросить их, приблизился ко дну.
Привкус металла поселился во рту,
Все надежды превратились в слюну,

Что медленно, на асфальте высыхает,
Это зеркало, говорит: «Что с нами стало?»
Ненамеренно, но всё же уступаю,
И потерянно, по пустым карманам шарю.

Ведь с детства себя лепил пластилином
Из других людей, я был манекеном
Без лица как Николас Кейдж,
Без лица и в маске как Doom.

Соцсети — лицо, такой, вот, New Age,
Если обаянья нет, то не нужен парфюм.
Ведь с детства себя усердно из других лепил,
Таким честным казалось, всё что телик говорил,

И я потерялся где-то там между каналов:
Сижу и жду, когда вернется мама,
И я потерялся где-то там между каналов,
Прошло столько времени, а я всё жду сигнала

Я-я-я якоря:
Сколько росли, — столько падали, зря,
Сколько людей, — столько падали, да
Пусть всё сгорит, начинаю тут я.

Как выйти из пристани?
Якоря боли моей тяжелы, и тянут вниз они.
Я бессмысленно писал строки, чтобы выжать все соки
Грязью этих букв из пышных тел моих якорей-подруг,

Но понял вдруг, всё ещё на шее цепи,
Далеки, недостижимы цели.
В какой тебе полёт, если ты ползёшь с трудом
На плечах с мешком обиды в центнер?

Прежде всего на себя самого,
Защищая как цербер свою кучу навоза,
А мог бы сбежать с первым обозом из города,
В котором родился и рос.

Ведь он давит на перепонки шумом,
На сознание серыми ущельями зданий,
Актерами вокруг, хоть это не концерт,
Столько возможностей, путей, но ты сжат, как будто в карцере.

И под панцирем на все засовы
Запереться от семьи, друзей,
Держать от них дистанцию.
Мимикрировал перспективу в разочарование.
(Очаровательно!)

Где мыс Доброй Надежды не подскажет Нептун,
Мой компас сломан, а небо затянули тучи.
Якорь внутри, мне не нужен камень у ног,
Чтобы в закрытом море уйти на дно.