Звоню богу, когда плохо — автоответчик: «Оставьте сообщение». Барахлит сердечник, Звуковой сигнал, время настало: У меня минута — это так <так> мало. Это психи, они молчат, кричат, каются, Из глаз слёзы льются, Вырывается наружу, что внутри должно быть заперто, А всё добро — в чулане, и лишь по праздникам Из-под пыли склада разгребают — и на показ, Лишь бы лишнего не подумали о нас Не люди — маски — всё звонят и ищут выхода, Ноль-три, ноль-два, один — Алло? Кто на проводе? Набираю номера, в том числе и незнакомые, Я слышу голос — кто это? Я ищу повода Стать другим и вырваться на волю Из трясины вони. Паранойя, Засыпаю в поле мака: Кому-то — поле боя, кому-то — вечный покой, — Каждый получает то, чего достоин, Если я — лишь мусор, то я — ведро помоев. Орошает площадь дождик, Скинет ветер вожжи, Может быть не так уж плохо всё же жить надеждой На ответ извне, и позже, Когда станет снова хуже, Я найду тот номер и дозвонюсь. Звоню богу, когда плохо — автоответчик: «Оставьте сообщение». Барахлит сердечник, Звуковой сигнал, время настало: У меня минута — это так <так> мало. В припадке так часто набираю номер твой, Отложился на подкорке он намертво, и Твоё молчание — причина паранойи, Так что слушай, я завязываю с этим дерьмом и Продолжаю жить, хоть считаю, что мне хватит, В погоне за смыслом, как Коловрат Евпатий, И не буду врать, твой ответ мне не к стати, Может встретимся потом, на загробном афтепати. Какой тогда смысл был в твоей прослушке? Связь односторонняя, руки вместе, как на ушко Шептал тебе о том, каким был послушным, И всё детство перед сном крестил подушку. <Кстати,> Я не читаю, я отчитываю, разбираясь, Я не стреляю, я отстреливаюсь, защищаясь, Я не беру, я отбираю, насмехаясь, Я не пишу, я отписываюсь, удаляюсь. Время истекает, но мне не нужно больше, Теперь послушай то, что я слышал, Побудь в роли меня и впредь, прошу, Будь ещё тише. Звоню богу, когда плохо — автоответчик: «Оставьте сообщение». Барахлит сердечник, Звуковой сигнал, время настало: У меня минута — это так <так> мало.

Босоногое искусство — <М-м-м, грустно> — То немногое, что приводит меня в чувство. Это всё так <М-м-м, м-м-м> пусто: Рука над огнём, чтоб снова появились чувства. Иное русло мысли, Всё было бы, если Пёр как Элвис Пресли, Пру как Илон — в Тесле. <Илон в Тесле? И ты втираешь за искусство?> Погоди, сейчас будет очень вкусно. Ищу забвения в ушах собеседника, Танцую в аду, словно This is America, Жру Тенотен, ведь не нужна истерика, По вечерам жду девочку из телика. <Девочку из телика?> Ну да, из звонка. <Кажется заход слегка, Cлегка издалека.> Возможно, но когда увижу тварь, Глаза станут как у Рами Малека. Рами Малека, рана маленькая Под носом вместо рта, Зашить бы, да нельзя. Босоногое искусство — <М-м-м, грустно> — То немногое, что приводит меня в чувство. Это всё так <М-м-м, м-м-м> пусто: Рука над огнём, чтоб снова появились чувства.

Мы засыпаем под вой сирен, Мы так хотели, чтоб сирень цвела подольше этим летом, И если верить Фету, Я расскажу про солнца свет, Когда приду к тебе с приветом. Я забыл, что значит счастье, Подбирая слова под аккорды минорные, Будь радостна в это время года тоскливое, Оно нам так дорого. Вишня цветёт в саду, Лес проснулся, дарит нам прохладу, Ты прошептала: «Ничто не вечно», — И отвернула взгляд. Мы засыпаем под вой сирен, Мы так хотели, чтоб сирень цвела подольше этим летом, И если верить Фету, Я расскажу про солнца свет, Когда приду к тебе с приветом, Что отошли воды вешные И птицы вольные вернулись С южных широт на наши здешние, И вечно молодым быть, Навечно молоды мы, Навечно молодым быть, Быть. Пускай псов жадных, Разорви моё сердце на части, Раздай по кускам бездомным его, Ведь я не знал милее участий. Где же твоя нежность? Как льдинка на дне стакана таяла, маялся, Если вальс бостон кружит, — уходи навсегда, Никогда не прощаясь, Не слушай мои крики о помощи, Не снижая давления, — мне так милее, Превратись из яркой сказки в небыль, Из самой сладкой ваты — в пепел, И забери одеяло наше, — Оно больше не греет, Выкидывай воспоминания в окна, Не смотри, как ладони бледнеют, Разверни свой фронт грозовой, Поливай меня муссонами, Сбивая спесь морозами невыносимыми, Ведь я одет не по сезону, Пока сыростью веет с полей, Убей меня тихо, — никто не заметит, Ромашки сказали, ты больше не любишь, — Как могу я им верить? Ведь твоё сердце изо льда, Я искал твои губы ночами Между этажами Гораздо реже с надеждой, Чем с печалью, И если б ты была со мной, Если б ты была моя, Я не минуты не прожил бы без тебя, Лишь минуту прожил бы без тебя. Это ода нашей юности, Мы никогда не будем теми, кем были. Не по нашей вине, но мы изменились, И стали другими. Когда я сплю, я вижу кратеры, Тень льётся по стенам, ослепляя мой мир. Я устал смотреть, как он тает, — Пусть пропадает. Мы засыпаем под вой сирен, Мы так хотели, чтоб сирень цвела подольше этим летом.

Это всё от лукавого беса, Я не знаю, как мне скрыться от ошибочной дезы, Я иду вслепую. Скрывая мотивы, вне объективов Ищеек-мастифов, опередив их, Меняю личины аперитивом, Шифруясь словами за речитативом, Никак не могу я найти ту тропу По пути от толпы до среды, В которой не буду сгорать от стыда От сетей, что плету, чтобы скрыть пустоту В глубине головы. И Обидней вдвойне, Что сцена моя и турне — По сути лишь путь по сети Интернет До могилы и вне, И только на дне очутившись её, Обрету я покой, Столь вечно-немой, И тогда ощущу Всю Цену слетевшего с языка слова И отпущу тяжкий груз ореола былого. Я окружил себя витринами, плотинами, Инфы лавинами, и ты лови на миг сути лик, Ведь я для тебя в это всё вник И стал выглядеть как нервный тип, Под глазом нервный тик стреляет, Словно в толпу — боевик. Отрицаю в себе всё, что порицаю в других, Пошло знаю, что соцсети точно скоро дадут билет волчий, Ты — в гонке очно, но тут трассы ада круги, Хоть бездна благоволит, не слушай её и беги, Ведь позади груды мяса со сверх-эго, Чья цель это лишь утеха, Хоть убей, не могу назвать эту массу человеком, Не поднимайте веки мне, И так последний полимер, Мне не нужно полумер. <Хватит!> Невозможно думать головой, ведь на ней пакет Яровой, Забыл уже я давно, как не питаться ядом, но С виду всё нормально, — во! Ведь напоказ только успех, Но за каждым постом знайте, — ненавижу вас всех! Карамелизированный мир: Вместо мяса в морозилке паразиты, Пропускает сильно мимо себя сито, Не Мираторг, не торт, Снова словом повод дай — торг, Брат! Под ногами тротуары мяли, Пара половинок, мало было мира В поисках ответа, Допотопный медный век поэтов, Море вон — из камня вырос Mope. Девкалион и Пирра Поломал не мало мифов, Орошая лист словами — Труд Сизифов. Спонсор пира — Морган и пустыня, Среди миражей поиски оазиса — Пальмира Чтобы по битам, будто капитан Тут и там гнаться по пятам, Не беда, правда ведь одна. Фильтруя базар, Стакан наполовину полон гонева, Тонны палева навыливал. Дроби барабанов, топи, капканы, Корабль на мели, Пора полавировать между скалами, Выдающих за сотку инфы пустоту Пиратскими оскалами. И я не понимаю, это просто трёп Или каминг-аут каннибала Или опять рекламы кал. Это honeymoon или врали краль, Гаспачо или жидкий стул, рай или край. И как это блюдо должно продаваться, Не сьёсть бы тарелку говна, Ведь шеф готовил под овации. Врать, поддаваться им, Брать, не стесняться. Обобрать лоха — и bounce!

Сделай шаг навстречу бездне, Измени ландшафт, исчезни, В душе твоей бесам тесно — Некуда отсюда деться Этим тварям, хоть ты тресни, Нет вакцины от болезни, Выход лишь один — терпение. Сделай шаг навстречу бездне, Мимо гордости и спеси, Мимо важности и чести, Направляясь в неизвестность. Лесть и похоть не уместны На пути в эдем небесный, Выход лишь один — Вверх по ступеням. Вчера было тепло, но сегодня я проснулся в осени. Целый час перерыва на обед работы в офисе Я просидел на детской площадке на лавочке В мыслях весь. Я вспоминал глаза людей в метро, полных грусти, Смотрел на них, словно в зеркало. Каждый здесь свою мечту бросил, Сочиняя к резюме строчки. Ну и пусть! Я смотрел на этих птиц, плескающихся в луже, Словно в свежести вод Треви. Знают ли московские голуби, подбирая шелуху с земли, О Лазурном побережье и его безмятежности? Чувствуют ли грусть по местам, Где они не бывали никогда? Могут ли сорваться, Улетев в неизвестном направлении, Никому ничего не сказав? Я показал бы этим птицам Фотографии Кавказских гор, Океана виды с мыса Горн, Рассказал бы им о тьме дорог ночных, И о страхе быть непонятым. Я смотрел на этих птиц И видел в их глупых глазах себя, Как в зеркале, ведь, Я надеюсь, что однажды я всё пойму, как и они, Нужно лишь немного потерпеть. По дорогам скорби следуя, Об ушедшем лете мысли. Я в полёте над болезнью ностальгии, И вскоре мне придётся приземлиться. И чтобы не сидеть здесь У разбитого корыта в луже, Подскажи мне, как здесь выжить, ну же, Пролетая над гнездом кукушки. Сделай шаг навстречу бездне, Измени ландшафт, исчезни, В душе твоей бесам тесно — Некуда отсюда деться Этим тварям, хоть ты тресни, Нет вакцины от болезни, Выход лишь один — терпение. Сделай шаг навстречу бездне, Мимо гордости и спеси, Мимо важности и чести, Направляясь в неизвестность. Лесть и похоть не уместны На пути в эдем небесный, Выход лишь один — Вверх по ступеням. Окно балкона так манит вора, За ним статичное изображение Как на экране монитора, — Там внутри ссоры злоба И позора микрофлора, — Там существует человек <как> Жизнью крохобора. Он достал лезвие из руки И сказал сам себе потерпи, На его пути было столько кочек и ям, Что он устал идти. И если упал, то лежи, Ведь вокруг муляжи людей, — Они не протянут тебе руку, Скорее придавят ею ближе к земле. Он тоже видел пустоту глаз в метро, Но не находил в себе ни капли сходства с ними. Окурок тушился о бедро И росло желание, чтобы каждый из них сгинул. Он всегда соглашался, не перечил другим, Тихо говорил и по течению плыл, Но сейчас что-то изменилось во взгляде, — Он увидел выход словно съезд на МКАДе. Попытка подняться, но слабость сильнее: Вниз за любимой по заветам Орфея, Губы что-то шепчут, а кожа белеет, — Он на грани, словно взял обе таблетки у Морфея. И тут пришло осознание, Вот почему я знаю столько о его жизни, — Я не вор за окном, Я — его душа, а это — пост-мортем мысли.